Артём Шульга

Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава четырнадцатая. Объявление счастья Действующие лица: Объявление висевшее на одном из коммуникационных столбов в Рио-де-Жанейро по улице Патсо Бранко возле дома №4 и магазина бытовой химии. Точная датировка текста затруднительна. Некоторые научные сотрудники указывают на вторую половину XIX века. В содержание оригинального документа вносились позднейшие правки. Оригинал объявления хранится в Кубинской Национальной библиотеке. Информацию предоставил Ганс Б. --- *Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками. Все мы можем немного сэкономить? Давайте остановимся и постараемся честно ответить. Жаль, но большинство никогда не научатся экономии. Вы читаете это, а значит вы уже победили! Теперь вам станет доступен секрет, о котором мечтали миллионы, но пользовались единицы. Ваша новая жизнь началась. Отложите на две минуты телевизионный пульт и столовую ложку. Вскоре вы сможете воспользоваться ими в новом качестве — ответственного потребителя и обеспеченного человека! Большинство из нас отказываются от подножного богатства. Сегодня вы измените свое представление о мироустройстве. Ваша звездная дорожка заблещет перед вами так близко, как никогда прежде! Богатство здесь. Именно в том магазине куда вы ходили вчера не замечая его! Вот что важно. Сейчас я открою вам секрет. Все мы можем стать очень обеспеченными. Важно не то, сколько ты заплатил, а сколько ты не заплатил. Это дарит нам счастье. Счастье обильного потребления. Вы уже чувствуете себя обманутыми? Позвоните своему работодателю и спросите его, почему вам не рассказывали об этом на мотивационных тренингах, на тренингах личностного роста, на курсах повышения квалификации? Почему люди достигшие успеха скрывают его от других? Это письмо обошло вокруг земного шара уже 187 334 раза и уже заканчивает свой 187 335-й круг. Эта история началась задолго до сетевого маркетинга и финансовых пузырей и сделала счастливой не одну семью, не две семьи, не три семьи, а ровно 4 565 семей. Они поверили в свое счастье и стали экономить. Ганс Блюмблюмшухер поверил и изменил свою жизнь и жизнь своих близких! Он стал жить только за счет уценок и распродаж. Скидки и акционные предложения сделали этого мужественного человека тем, кем он стал — ответственным потребителем своего богатства. Помните, не важно сколько стоит товар, важно сколько вы за него платите (с учетом скидки). К сожалению, не каждый готов стать избранным и изменить свою жизнь. Помогите людям! Напечатайте это объявление в 3-х экземплярах и наклейте на четыре разных столба в двух разных городах. Секрет имеет силу только при случайном знакомстве с ним. Не пытайтесь рассказать об этом своим друзьям и знакомым, этим вы можете нарушить воздействие секрета на вас.

Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава тринадцатая. Два слова о носах Действующие лица: Данный черновик письма недавно найден в закрытом ящике письменого стола в Риме в доме, где квартировал Гоголь. Адресат письма не проставлен, но содержится пометка «в Питер моему смуглому другу», проставленная на обороте. По содержанию рукопись можно приблизительно датировать 1929-1930 годом (оценка гоголистов). Рука Гоголя не вызывает сомнения у специалистов. Почерк тоже. --- *Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками. Знаете ли вы украинский нос? О, вы не знаете украинского носа! Всмотритесь в него. С середины лба висит месяц. Необъятный несметный нос раздался, раздвинулся еще необъятнее. Торчит и пышет он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественный нос! Очаровательный нос! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды; холод и мрак вод их угрюмо заключен в темно-зеленые стены садов. Девственные чащи черемух и черешен пугливо протянули свои корни в ключевой холод и изредка лепечут листьями, будто сердясь и негодуя, когда прекрасный носач — ночной ветер, подкравшись мгновенно, понюхивает их. Весь ландшафт спит. А вверху все дышит, все дивно, все торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных волнений стройно возникают в ее глубине. Божественный нос! Очаровательная нос! И вдруг все ожило: и леса, и пруды, и степи. Сыплется величественный гром украинского пятака, и чудится, что и месяц заслушался его посереди неба... Как очарованное, дремлет на возвышении село. Еще белее, еще лучше блестят при месяце толпы хат; еще ослепительнее вырезываются из мрака низкие их стены. Песни умолкли. Все тихо. Благочестивые люди уже спят. Где-где только светятся узенькие окна. Перед порогами иных только хат запоздалая семья вдыхает свой поздний ужин. Тиха украинская ночь. Прозрачно небо. Звезды блещут. Своей дремоты превозмочь Не хочет воздух. Чуть трепещут Сребрянных ноздрей мосты. Луна спокойно с высоты Над Белой Церковью сияет Носатых гетманов черты И старый замок озаряет. И тихо, тихо всё кругом; Но в замке шепот и смятенье. В одной из башен, под окном, Упершись носом о колени, Окован, Кочубей сидит Ноздрями на небо чадит. ‹1929-30?›

Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава двенадцатая. Ночная история Действующие лица: Мне прислал эту историю К., мой старый друг антиквар из Мимингема. Сказал, что она чем-то напомнила ему нас с Н. Сейчас посмотрю. Эдинбург. 31. 12. 3014. --- *Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками. Знаете, мне придется сегодня рассказать вам эту историю. Все соседи уже спят в нашем доме. Это видно по их блестящим от отражения фонарей окнам. Сейчас около полуночи, но излишняя бодрость сомнительное качество для сна. Я только что отпраздновал день рождения Брюна — своего пса. Мы тихо посидели при свечах. По-моему, он остался доволен. Окна дома выходят прямо на канал, с третьего этажа замечательно видно вечернее мерцание воды. Да, Стокгольм прекрасен в эту пору. Что вообще может быть прекраснее места, где ты вырос? Здесь всё твоё. Протяни ладонь и помаши ей — этот воздух тоже твой. Он наполняет тебя, с ним можно уехать куда угодно, затаив его в себе и выдыхая по капельке. Сегодня был у Клары. Той, с которой познакомился в последний день августа на площади Грюненвальда. Конец лета выдался холодным, к тому же часто дождило. Что само по себе располагает к романтическому восприятию действительности. Я вышел в хлебную лавку до того как погода испортилась. Помню, только вошёл и ливануло. Я остался и разговорился с пекарем, которого знал уже добрую вечность. Тогда он рассказал мне историю про одного русского жившего 150 лет назад, который отправился на поиски хлебной страны и прибыл в эту самую лавку, которой тогда владел прапрапрадед моего знакомого, слывший лучшим пекарем Голландии. Забавная история. Мы пили кофе, он говорил. И только он дошёл до места, где русский вошёл в эту самую лавку, зазвонил колокольчик входной двери. Это была она. Слипшиеся волосы висели ниже плеч. По лицу бежали капельки. Лицо светилось. Она поздоровалась и сказала «Ух! Хорошо меня окатило!» Этот звонкий голос, в котором смешалась радость и юность, до сих пор бегает в моей голове вместе со звоном колокольчика. Это звук нашей встречи. Звук моего счастья. Звук из которого я теперь состою. Как я уже сказал, вечером я был у Клары. Мы изрядно поругались. Сущие несуразицы портят то, что чище младенческой слезы — нашу любовь. Примешивая к ней всё больше и больше пыли. Ёмкость с живой водой тускнеет в нашем сердце и постепенно лучи любви всё меньше и меньше пробиваются из неё. Я слишком загрязнил эту воду. Уже доходит два часа. Я встану ранним утром с первыми лучами солнца и отправлюсь в цветочную лавку прямо к завозу. Она любит мимозы. 10. 2000

Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава одиннадцатая. Любовь к простоте Действующие лица: Книга жалоб и предложений гастрономов полна сюрпризов и неожиданностей. Не исключением стал и следующий, оставленный в магазине на Арбате в 1953 году и подписанный неким Акопяновым. Я в те годы заведовал этим магазином по снабженческой части и сохранил его. Недавно, получив новую жилплощадь и собирая вещи, он был обнаружен моей женой. Я же сразу решил отправить вырезку в Аргументы и факты в рубрику «Читатели пишут». Сентябрь 1983. --- *Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками. Не вполне понятно… не-не вполне понятно… Да, не вполне понятна любовь к полным именам! Стоит только завести беседу с приличным, казалось бы, человеком, смотришь, а он какой-нибудь Сергей, или Дмитрий, или, чего хуже, вообще Поликарп! Правила, извините, записываются. Для лучших правил существует конституция. Это как же? Как же теперь, уважаемые, обращаться? С колбасой просто, мы знаем её имя, салями, докторская и никаких ласкательных форм, а если и есть, то тихо на кухоньке, а не на всю страну!!! Всё стандартизировано и строго по предписанию ценника. Это же любо глядеть! Ласкает слух. Улучшает пищеварение. А с людьми как? А с людьми что? Зачем человека с детства путают Димой, а затем подло пишут в официальных документах «Дмитрий». Это же издёвка над рассудком. Вот зачем я пишу это в колбасном магазине! Положим, вот пишут вам «Уважаемый, Петя». С одной стороны несолидно, с другой — а как его в детстве звали Пётр Петрович? Пётр Петрович! Откушайте борщ, мелкий паскудник!.. А ему что? А ему где! Всё — испорченная психика на всю жизнь! Как тов. Павлов завещал! Собакам. А вы ему «мы колбасу, мы колбасу». А он Петя! Петя он! А не Пётр! Не по-советски граждане это, не по уму. Не за это, товарищи, Ульянов сейчас в мавзолее возлежит. Да и как лежит! Лучше, чем многие сидят. Повезло. Хоть и был Владимиром. Наверное, это и доконало. А ведь мог бы ещё Вовчик! Ещё мог бы Вова! А как Владимир — ссобачился. Теперь лежит. А вы ему «мы колбасу, мы колбасу». А ему уже не нужно… Акопянов, 8 марта 35 г.

Действующие лица: Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава десятая. Письмо Пушкина Действующие лица: Нижняя часть листа с проставленной датой (дата перечёркнута) периода болдинской осени (верхняя треть оторвана). На листе ближе к низу у левой кромки текста нарисован профиль Натальи. По видимому, это несостоявшееся письмо, так и не попавшее адресату. Попало оно ко мне через руки нынешнего хранителя усадьбы Пушкиных в 1880 году, долгие годы пролежав в верхнем ящике моего письменного стола. Теперь же, с ростом новой волны интереса, я решил придать его огласке. Петербург. Май 1905. --- *Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками. Возможно, это довольно причудливо. Но не для чуда ли любви и небесной музыки ради берёмся мы за перо, как за мизинец игривой музы, собираясь с мыслями. Подходит к концу моя тетрадь. Пусть её строки останутся исполнены этой чуждой мне сегодня осени. Вчера мне привиделся волшебный сон. Снился Онегин. Да, знаю, я должен закончить Онегина. Предчувствие злого пресечения не покидает меня. Здесь, в Болдине, я ощущаю себя особенно. Здесь всё, от течения времени и до стылого воздуха наполнившего меня, настраивает на рабочий лад. И, в чём-то, я даже благодарен тем обстоятельствам, что волею случая задержали меня здесь. Так вот, мой герой, привиделся мне в утренней рассветной дымке, яркий свет заливал его со спины. Чёрный обтягивающий сюртук, цилиндр с гладкой тростью в правой руке. И всё, всё залито тёплым розоватым светом. Левая рука его была поднесена к животу. Ступив два шага он произнёс: Татьяна. Губы его были сомкнуты и звук, этот звук шёл отовсюду. Никогда я не слышал ничего подобного. Это не было горное эхо, мерно бороздящее скалы. Голос был единовремен и вездесущ. Так, будто некая сила выхватила его из уст и разнесла по воздуху. Утром, встав в скверном самочувствии, собрался, сел верхом, только и выпив кофей. Весь день думал о Наталье. Карантин! Держу извозчика на поготове. И уже не чаю увидеть её тёмную маленькую головку на своей груди. Они уже решили с приданным и теперь всё, что нас разделяет — прогон на рысаках. 28 ноября 1830

Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава девятая. Случайные встречи Борислава Действующие лица: Автобиография в свободной форме, поданная среди прочих документов для приёма на работу, найденная два дня назад моей двоюродной сестрой в городе Омске на полу бывшего архива одного из ныне расформированных предприятий предназначавшихся под снос. Так совершенно немыслимым образом обветшалый смокшийся лист писчей бумаги попал ко мне в руки. В правом верхнем углу листа рукой принимавшего инспектора карандашом отчёркнуто «Живов Борислав, 1913 г.р.». Почему выпала именно эта страничка из толстой канцелярской папки старого образца, среди вороха прочих, выброшенных в мусорный бак? Почему моя сестра оказалась там за день до сноса здания? Зачем она подобрала этот вымученный лист бумаги, что привлекло её внимание, может быть причудливый узор от потёков чернил? К сожалению, мы никогда не узнаем этого. Но, что намного важнее, мы сможем познакомиться с одним человеком. Омск. 12 декабря 1971 года. --- *Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками. Можно сказать, что я довольно скрытен и не люблю знакомиться с людьми. Так повелось за мной с самого детства. То ли это гены так повлияли на мою неокрепшую психику, то ли звезда, сводящая межчеловеческие связи расположилась ко мне задом, этого я не знаю. Какова бы не была причина, последствия её остаются со мною. Я бы не хотел усугублять рассказ чересчур случайными подробностями своей жизни. Скажу лишь, что вырос в небольшой деревушке Зверевке близ озера, почти в том месте, где сейчас собираются прокладывать Байкало-Амурскую магистраль. В той местности, где тайга уже полностью овладевает человеком, поглощая его своим хвойным величием. Детство я коротал скромное, но счастливое. Ещё с малых пор приучившись к живой природе, я проводил солнечные деньки за наблюдением различной живности. Жучков, разноцветных кузнечиков, играющих котят, коров мерно и величественно отгоняющих мух кисточкой хвоста, всевозможных птичек и цветов. Знаете, когда пчёлка с лёту присаживалась на цветок, сколько маленьких впечатлений она мне дарила! Примерно так выглядело моё детство. Как же всё-таки важно сохранить такие малые капельки тихой радости, которые всегда утешат в трудную минуту. После пяти классов я отправился из деревни. Жить становилось туго и родители решили отправить меня в ближайший районный городок, который, тем не менее, находился довольно далеко от Зверевки. Это обстоятельство повлекло за собой моё быстрое мужание. По приезду я устроился в сапожную мастерскую, которой заведовал местный нэпман, жил там же в дровяной пристройке с кошкой, с которой сразу свёл знакомство. Стоит сказать, что в виду моей природной застенчивости получил я эту должность совершенно случайно. Сапожник в то утро отправился на ярмарку, проходившую на центральной площади, прикупить кожи. Я же, ещё ничего не зная, и только пришед в город стоял возле прилавка кожевника. Вид у меня был приличный, хоть и одежда совсем не новая, и сапожник, приняв меня за помощника лавочника, заговорил со мной. Так я овладел своим первым ремеслом, получил кров и скромный достаток, большую часть которого отправлял родителям в деревню. Торговля в те годы цвела необычайно, жаль позволить тогда я мог лишь краюху ржаного хлеба, да пол кувшина молока. Но стоило мне посмотреть на счастливое лицо какого-нибудь человека, как мне становилось так же хорошо, как и ему. Уж не знаю, отчего это случалось, то ли от того, что я с детства прислушивался ко всему живому, то ли от моей благодарности и доброжелательности за всё, что я имею. Но чувствовал я себя великолепно, будто и сам ел эти пряники с соседскими ребятишками, которые дразнили меня. Так, в сущности, проходили мои отрочество и юность. Сейчас я попал в Омск. Событие это было для меня не спланированное. Всё определила одна строчка из письма, посланного в Зверевку двоюродной сестрой моей матери. Там был указан адрес этого предприятия. Живов Б. А. 12. 02. 1938 г.

Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава восьмая. Вечер пьяного человека Действующие лица: Эта история произошла с моим добрым знакомым позапрошлым тёплым летом 1963-го. Его имя я раскрывать не в праве, так как в следующем году хочу приобрести себе новый Бьюик и отправится к нему в Техас. В будущем году между нами расстелиться свеженький хайвей и я отправлюсь на их свадьбу с Дорси. Так получилось, что два на первый взгляд абсолютно несвязанных события совпали, что и обусловит нашу скорую встречу. Запись сделана на магнитофон за три года до их свадьбы в гараже его дома, вот что я услышал на этой магнитной ленте… --- *Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками. Говорю я, [имя подверглось редакторской правке] младший. Сейчас вечер. Косые лучи солнца нехотя пробивают пыльные стёкла моего гаража. Я только вернулся из магазинчика примыкающего к газолиновой станции неподалёку от своего дома. Точное время… Чёрт… Ручные часы стали… Да это и не важно… Важно, что я купил хорошее односолодовое виски в количестве трёх бутылок. Думаю, они закончатся позже, чем исчезнет моё красноречие. В тот понедельник в кафе на Мейнлайн Роуз на углу с Кечит стрит я познакомился с двумя подружками. Может быть, стоило забыть эту встречу ввиду её полнейшей несуразности. Ведь если рассказывать всем подряд (да хоть и только друзьям), что ты познакомился с двумя хорошенькими девушками споткнувшись о ножку столика, за которым они сидели, и вылив на одну из них свой утренний американо… Согласитесь, приятного мало. Апельсиновый сок ещё куда ни шло… Но кофе! Свежий прожаренный кофе 175 градусов… Пожалуй, я готов был провалиться на милю. Сейчас та, на которую обрушилась эта лавина, не выходит из моей головы. Её зовут Дорси. В Техас она приехала на каникулы из Мэриленда навестить свою старенькую тётушку. Хорошо нам, американцам, ведь мы до сих пор чтим родственные связи. Я слышал, что в Европе уже давно забыли об этом. В следующем году Дорси оканчивает Высшую Школу Экономики. И, так вышло, что мы уже договорились с ней встретиться. И всё же она удивительная девушка. Знаете, когда я пролил кофе, она вскрикнула, но потом сразу рассмеялась. Позже, она рассказала, что ей было очень больно, но она смеялась, потому что я показался ей таким оледеневшим от оцепенения, что она побоялась, что я упаду в обморок. И хоть её руку очень жгло, она смеялась. Я же этого абсолютно не помню, меня как отключило. Моя память оживает в момент, когда они обе подскочили, а я как заворожённый видел только её подёргивающиеся уголки губ. Сейчас, мне кажется, что всё то утро я просмотрел на её губы. Её прекрасные живые дружеским участием губы. Кафе стоит в самом конце Мейнлайн Роуз прямо возле парка, куда мы и отправились. Хоть сейчас ещё только конец рабочей недели, я абсолютно не помню о чём мы проболтали весь день. Осталось что-то невыразимое. Знаете, когда грудь наполняется тёплым ветром и греет изнутри? Это приблизительно похожее ощущение. Мой старый знакомый звонил вчера. Я рассказал ему эту историю, не выходившую из моей головы уже третий день. Он усмехнулся и сказал, что слышал по радио, что между нашими городами пройдёт хайвей, который начнётся чуть не от самого Балтимора. И, как обещал губернатор, закончат до 66-го, в аккурат под мой день рождения в сентябре. Я сильно рассмеялся в трубку, сказав, что это очень долго… Что даже он (мой знакомый) с его врождённой способностью тратить доллары успеет докопить на новенький Бьюик раньше, чем закончат дорогу… Июнь 1963 [дата проставлена рукой моего знакомого на плёночной катушке]

Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава седьмая. Лучшее место для жизни Действующие лица: В некотором роде рассуждения, оставшиеся на вылетевшей странице из дневника, найденной неизвестно где и по абсолютно неизвестной причине попавшей на мой журнальный столик. Автор неизвестен. По почерку установить не удалось. Год написания установлен по водяному знаку на гербовой бумаге и химическому анализу волокон и прямому упоминанию в тексте. Число (по старому стилю) было проставлено на обороте листа рукой автора. Это подтвердила почерковедческая экспертиза. --- *Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками. Собственно с давних времён и из разнообразных поверий выходит так, что «где родился, там и пригодился». Ну, вот, а если человек в Чернобыле родился? Ходил там на речку Припять плескаться поутру? Вдыхал ароматы дикой сельской пригородной природы. Был гражданином и действенным членом советского общества на добровольных началах. Гордился мощью человеческой и инженерной мысли. Питался здоровыми продуктами колхозного земледелия. Мерил достаток жизни полнотой холодильника «Зил» и уверенной поступью нащупывал тропу в будущее. Что, прикажете, не соблюдать древние проверенные веками знания пращуров? Отступать от традиции? Сейчас каждый решает сам. Ранее же присутствовало коллективное сознание, если хорошо большинству, хорошо и тебе. Так немецкий дедушка советской партии и правительству завещал. Э! Времечко было! Вот взять хотя бы меня. Говорят, ещё в начале XX века рождались другие люди. Я же успел коснуться ребяческой макушкой ещё и XIX-го. Понимаете, вся эта жизнь «от корыта», она закаляла. Ковала железных людей, пропитанных нержавеющим костным составом. Воля ранних машин — она принадлежала человеку и его животным-помощникам. Это, знаете ли, не так просто. «Земля любит горбатую бабу» — так любили поговаривать в те времена. Понимаете, для душевного здоровья нужен контакт с природой. Вхождению природы в пределы души способствуют запахи. Сосновый бор, запах ледяной горной реки, подсыхающей коровьей лепёшки развеянной по деревенскому бездорожью. И звуки. Помните, как звучат крылья стрекозы севшей вам на кончик пальца? А ветер на рассвете, когда слышно как он колышет покрытые росой травинки? От всего этого ныне отступают. Прячутся в глубины городов и городков, оковывая себя железными механизмами. Машина эгоистична. Она существует, как думает человек, по его задумке. Но это поверхностное рассуждение. Современная машина существует без человека. А значит, человеческое желание сделать что-либо присутствует в ней лишь частично. И вроде бы можно сказать, что механический труд упрощает быт, но и здесь есть некоторые неточности. Ведь важен не сам труд, а его полезный результат. И здесь есть поле для рассуждений. Вот, к примеру, в прошлом 1913 году одного коровьего масла экспортировано в количестве приблизительно 70 тыс. тонн. Естественно, это означает избыточную достаточность продукта. А что будет? Что будет при машинах? Хватит ли масла? И не станут ли его привозить к нам из иностранных губерний? Наше достаточное для всех масло. 11 августа ‹1914›

Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава четвёртая (утерянная). Восстановленная О том, как кто-то кого-то чего-то зачем-то почему-то как-то не понятно как-то где-то когда-то что-то во сколько-то за сколько-то при каких обстоятельствах то? Действующие лица: Одна правдивая пронзительная поучительная история одного человека из одного города с одной главной улицей именовавшейся в честь одного крайне достойного человека, но кого именно уже ни один житель улицы, да и всего города не помнил. Один ещё, быть может, и помнит, но и о нём все давно забыли и жили так, будто ничего и не было. А между тем кое-что всё же было, просто все думали, что никто не помнил. Но я же знаю! Значит, кто-то не забыл или сделал вид, что забыл, а сам помнил, передавая из поколения в поколение, донеся, как нечто сокровенное, в сущности, сущую безделицу. Потому как любая безделица, передающаяся из поколения в поколение, обретает мистический смысл ровно там, где его отродясь не было, а значит, в добавок, передаёт и мистическое знание, которое никто в него не закладывал, делая его настоящим. То есть мистическим, а не выдуманным. --- *Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками. Долгие годы я не мог научиться оперировать свежим хлебом. Как только я не пытался сохранить его питательную свежесть… На это требовалось время и специальные навыки которыми я в ту пору не обладал. Я всегда старался купить самый свежий хлеб, чтобы отсрочить неминуемое. Иногда дело доходило до смешного, я требовал испечь его при мне! Часто люди относились с пониманием и шли на разнообразные уступки, реже приходилось прибегать к длительным уговорам и дополнительной оплате. Годы совместной жизни делали меня всё более терпимым и уступчивым. Я уже не срывался на ничего не разумеющего пекаря, когда мне по случайности или незнанию ранним вечером могли предложить хлеб утренней выпечки. Я спокойно отказывался и шёл дальше. В то время я ещё не мог позволить себе роскошь домашнего хлеба. Я боялся однажды сжечь его!.. и никогда больше не увидеть… Это вселяло в мою душу панический страх потерять близкого. Жгучий страх лишить кого-то природной красоты, а то и вовсе жизни. Нет, этого я не мог себе позволить! По праздникам, когда мой маленький городок опустевал, я впадал в депрессию. Я старался заранее прикупить необходимое количество наисвежайшего хлеба и держать его в холодильнике на приемлемой для его самочувствия температуре. Я не мог представить свою жизнь без этого румяного пушистика, столь умело созданного любящими руками из абсолютно, казалось бы, для этого непригодной материи — сущего порошка, который и пахнет то не особо приятно. Моя безалаберность, в былые годы, до сих пор гнетёт меня. Сколько было невосполнимых потерь в моей жизни! Бывало, я оставлял хлеб в одиночестве, а сам шёл прохлаждаться с друзьями. Я наслаждался мимолётными проявлениями жизни в то время как у меня дома умирал хлеб! Его жизнь таяла незаметно, сперва так, что неопытный покупатель мог в первый день ничего не заметить. В то время как из хлеба при комнатной температуре и обычной влажности медленно испарялась жизнь. Позже я нашел способ сохранять его тело. Я стал мумифицировать разрезанную плоть в раскалённой духовке, получая лёгкие золотистые ломтики, словно вылепленные из небесного песка. Я складывал их на антресоли в надежде сохранить покой души безвременно покинувшей тело. Я боролся. Вся моя жизнь превратилась в нелепейшую борьбу с необузданной стихией. Хлеб не мог надо мной сжалиться. Это было против его природы. Весь мир, казавшийся созданным для любви и благополучного существования, оказался пустой иллюзией. Я боялся выйти из дома. Кошмары, где полчища разноцветных собак пытаются отобрать у меня мой хлеб, преследовали меня, стоило только закрыть глаза и погрузиться в дрёму. У меня появлялись навязчивые мысли, что кто-то попросту хочет отобрать у меня мой хлеб! Можете представить себе моё состояние в те годы… Я стал раздражителен, всё вызывало у меня подозрение. Я перестал доверять людям. Единственно возможным для себя я видел лишь контакт с людьми выпекающими хлеб. Я называл их хлебными мастерами. Служа моему культу, они имели глубокую степень посвящения и только им я мог довериться. Другие люди пытавшиеся контактировать со мной вызывали у меня негодование, боязливость, отвращение, ярость… сложный невыразимый букет переплетённых между собой чувств и переживаний. Неизвестно сколько бы всё это могло продолжаться, если бы однажды один из величайших хлебных мастеров моего города не посоветовал мне уехать. Я понял, что это знак. Никогда раньше я не был за пределами города. Сама мысль о том, что за пределами моего любимого городка с прекраснейшей главной улицей течёт жизнь, живут другие хлебные мастера, выпекая другой хлеб, пугала меня и возмущала одновременно. Много позже, в один из ветреных зимних дней, я решился уехать. Во что бы то ни стало я решил найти хлебную страну, о которой мне перед сном в детстве (словно невзначай) упомянула мама. Я хорошо запомнил отличительную особенность, такую как булки на деревьях. Вроде бы сущая ерунда, ведь не столь важен способ производства, как сама суть хлеба. За сим я оставляю историю своей жизни в почтовом ящике одного крайне достойного человека, но кого именно уже ни один житель улицы, да и всего города не помнит. Один ещё, быть может, и помнил, но и о нём все давно забыли и жили так, будто ничего и не было. 46 января 2444 года

Обрывки (Поэтическая поэма полу-романъ) Глава пятая. В заголовке которой приветствовалась попытка порвать с краткостью и никчёмностью маленьких заголовков. Заголовок, в котором содержится хоть какое-нибудь постное содержание пятой главы. Главы, кроме всего прочего, необъясняемым образом нарушающей действенный общепринятый порядок простых чисел в нумерации Действующие лица: Баба Глаша. Женщина экономичная и хозяйственная. Ворчлива (по обстоятельствам). Рост мелкий. Возраст неопределимый. Ореол обитания — пригород; 2-й. Потаённая личность. Называет себя «улыбчивый всадник без головы»; Абгам Абгамович. Картавый еврей ещё «из тех»; 4-й. Йолло Валиммлесомм. Фанатик. Не то прибалт, не то финн. Речь нечленораздельная, сумбурная. Волосы рыжие. На лице тоже; 5-й. Мыслитель. Человек с неопределёнными для общества взглядами, но с ухоженной бородкой; 6-я. Фиалка. Житель одного из миллионов городских подоконников. По таким разумно часто восклицают: она прекрасна!; 7-й. Иван Полухилый. Человек действенный, но беспомощный. Мечущийся; 8-й. Суицидный тип. Индивид с весьма взвешенной жизненной позицией. Женат. Давно; 9-й. Патриот. Русский. Высокий коренастый мужчина средних лет; 10-й. Гробовщик. Сухой костлявый старик морщинистой наружности с кожей глинистого цвета. Аккуратно одетый в слегка (а если присмотреться, то и довольно сильно) засаленный чёрный костюм по моде середины века; 11-й. Ветер [весьма поэтическое авторское отступление]; Стоматолог. Личность значительная и неизвестная. Внезапное действующее лицо косвенно проявившее себя ещё в первой главе. --- *Некоторые места, в следствии разнообразныхъ событий, могут быть затронуты чернильными пятнышками. Баба Глаша. Вот в 56-м, милки, такого не было. В 56-м то годе… 2-й. Надоели все эти стереотипы. В северной Италии положительно теплее, чем в южной Германии. Это может вскружить голову, но с фактами не спорят. А. Абгамович. Где же ты? О, где же ты! Мой кошелный обед с мацой! 4-й. Где! Гидеее?!? Када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… када… Што? Штооо??? 5-й. Товарищ! Полемизируйте где-нибудь возле клумбы, там это хотя бы может сойти за удобрение. 6-я. [Одинёшеньким крайненьким лепесточком так: тюк-тюк] 7-й. Да где же они! Ха! Вот вы их!!! 8-й. По старинке? Веревка... Мыло… Табурет с подпиленной ножкой?.. Старомодно. 9-й. Родина не забудет своих киприотов. 10-й. А мерочки то лучшей заране снять, а то поди чего. 11-й. [Ветер скомканными порывами ласкал раковины ушей и немного задувал за пазуху.] б. Глаша. ..я ещё тогда 5-й класс кончала, а такого не помню. Не было, говорю, такого чтобы рабочие вещи выкидывали… 2-й. Утилитарное время! Все подлежит переработке. Сам видел. А. Абгамович. Не ешьте много. Ешьте много и вкусно. 4-й. ..Эхь ..эхь ..эхь… Перди голловой!.. 5-й. Удивительно много Барокко! Удивительно! Посмотрите хоть на этого кудрявого мальчика. 6-я. [Стебелёчком так: фуи-фуи] 7-й. Очистим землю от сора! Начинайте. 8-й. Если с моста прыгать… лететь долго… Можно передумать. 9-й. ..лучше сидеть на мягком. Сидишь, согреваешь местечко. Вот оно нежатое поле для русской промышленности! 10-й. Вот тут толкуют планируй эту самую жизть… а поди знай чего завтра? А так мерочки то снял и спи прохладен! 11-й. [Летел... Летел! Дуя неустанным птицам под крылья и хвостовое оперение.] б. Глаша. ..робе вещь и добренько. 2-й. Голову с плеч, так и есть! Так у нас и чтут конституцию. А. Абгамович. ..много вкусно и не пелеплачивайте. А зачем? Польза то одна. 4-й. Ми встретимьсе… Ми встретьимсэ... Жыди… Жиды мене подле куриной будке. 5-й. Совсем антисемиты одурели. 6-я. [Махровеньким листичком так: плям-плям] 7-й. Чистоту в заведения общественного питания! 8-й. Наглотаться снотворного? Подумают спьяну… Откачают. 9-й. Мы ведь как — русичи? Горой за землю, за плоть родную! 10-й. Местечко то присмотри, чтоб глазу приятное, да и не сырехонько чтоб было то. А то ведь чай захотишь потом хвать, ан выбрано уже, не сменяешь уж. 11-й. [..рассекал лоснящиеся на солнце сосульчатые волосы и нырял в складки одежды..] б. Глаша. Туда вперед уплати, сюда дешевле купи. Там распродажа, здесь скидка, ещё и акция, рассрочка. Пенсии не напасешься. 2-й. Это ведь лишним не будет. Бывает, захочешь что придумать… а уж нечем… э-э-э… сорвиголова… А. Абгамович. Холошее вино — холошее, доступное вино. 4-й. Поввизу… паввизу в… павизу на визу, а увиззу в Веззуввий! 5-й. Да! Да! Давайте дарить друг другу эти пошлые розы и уверять себя, что это и есть выражение нашей чистой, незапятнанной осколками пошлости, любви! 6-я. [Нежненьким цветочком так: чоп-чоп, чоп-чоп-с] 7-й. Все города на электрическую тягу! 8-й. Под трамвай? Человека подставлять неохота, да еще может ёбнуть неприятно, а в итоге спасут. И что останется? Ё*нуть — ё*нет. 9-й. Правильно говоришь! Наш земляка не обидит! 10-й. Любую работу то заране можно дешевше сработать, обмозговать эт самое как следует, прикинуть все значиться, расписнуть, зачинить. И на душе то спокойнише, чай другим меньше хлопоту. 11-й. [..он пронизывал слипшиеся губы и холодил зубы.] б. Глаша. Всего человеку хватает, если его не дразнить. 2-й. Имеющий уши, да увидит! А. Абгамович. Чаевые? Чаевые!.. Они же в рестолациях! Им и так нальют. 4-й. Пейнелопа... ппейнеллоппа... ппейй не ллоппайй. 5-й. Я настаиваю, господа! Девушек нельзя делить на красивых и нет. Можно делить на коротконогих и с ногами подлиннее, на тех кому за 30 и тех кому ещё не за 30, на тех кто носит юбки мини и на тех у кого кроме кривых ног есть ещё живая трепещущая душа. Но, никак иначе! Никак! Мужская неосмотрительность убивает в девушке человека! 6-я. [Пыльцу обронив: лип-лип-лип-лип-блям] 7-й. Строить оранжереи и парковые зоны — легкие городов! Вот право демократа. Я? Нет. Коммунист. Не стыдно. Потому! 8-й. Поехать на море и.. Так дорого, лучше деньги семье оставить, пусть они после съездят. Отдохнут. Развеются. 9-й. Курорты наши не чета буржуинским. Можно и шашлычок сбацать и с ментами выпить. 10-й. Да не подымай руки то, чай не в пинджак меришься. 11-й. [Ветер! Ветер! Мощная и хитрая стихия! Ты волновал ветрила древних мореплавателей, а теперь дуешь мне прямо в озябшую душу. Умерь свой необъятный пыл и остуди чай.] б. Глаша. А так сиди и мечтай. Рассрочка, акция, скидка… и, что самое противное, все это во время распродажи. 2-й. Знай курица свой шесток, а лысина — клочок. А. Абгамович. Знай цену. Блюди бюджет. 4-й. Эта ты... ты эта... этта тты!.. 5-й. Боже, храни несведущих от искуса. Чтобы заходя в клубный туалет они не фотографировали своё отражение на iPhone. 6-я. [Поддавшись дуновению из форточки: шликс-пликс-фикс-микс-туда-сюда] 7-й. Эко туризм! Грязи. Минеральные воды. Соленые озера. Развивайте. 8-й. Не завязывать шнурки? Звучит неплохо. Но в теории. Только травмоопасно, не более. 9-й. Мощная нация! 10-й. Тут чего главное то? В плечах не прогадать! 11-й. [Ветер — прозрачный и ранимый дул по земной обители гоняя пыльные комья по сухим весенним бульварам, впитывая в свои распахнутые миру лёгкие живительную морскую влагу. Позже, на закате томного дня, он встретил таинственную белую спину задумчиво бороздившую городской сад. Это был стоматолог.] Ш.